Бронезащита советских тяжелых танков

Сопоставление бронебойных показателей ПТС, имевшихся в вермахте летом-осенью 1942 г. и бронезащиты КВ позволяют сделать вывод об удовлетворительной противоснарядной стойкости советского танка. С сожалением можно сказать, что уровень бронирования однозначно определяет потери только в математических моделях танкового боя. Но несмотря на выдающийся для того времени уровень защищенности танков КВ, их потери в ходе летнее-осенней кампании 1942 г. резко возросли.

Прежде всего рост потерь был связан с успехами вермахта в организации противотанковой обороны (ПТО), значительно повысивших эффект от внедрения новых ПТС, и с недостатками в применении наших танков. Но, кроме этих причин роста боевых потерь КВ, были и причины, связанные с конструкцией машины. Высокий уровень броневой защиты КВ в значительной степени низводился нерациональным размещением экипажа, неудачным распределением функциональных обязанностей между его членами, плохим качеством приборов наблюдения и низким качеством радиосвязи. В результате командир КВ не мог полноценно осуществлять поиск целей, оценивать местность или систему огня ПТС противника и выдавать целеуказания. Все это предопределяло тактически нерациональные действия экипажей КВ во время атаки, в следствии чего расчеты германских ПТС получали дополнительное преимущество.

Следует отметить, что недостаточная обзорность КВ выявилась еще летом 1941 г. В мемуарах часто встречается такая деталь: командир, практически, неуязвимого танка КВ был вынужден для наблюдения за полем боя и поиска цели высовываться из башни. Вот как описывает поведение командира КВ-2 ГСС Г. Пенежко (в 1941 г. командир разведроты 34-й ТД): «Как загипнотизированный смотрю я на дуло пушки приближающегося КВ. Сверху, на его башне, полупригнувшись, сидит на корточках маленький головастый танкист. Опираясь на антенну рукой, он то быстро выпрямляется, смотря кудо-то через меня, то пригибается вновь….. Фланговый КВ все еще не замечает нас. Он занят очередной вражеской машиной. Выстрел — взрыв и слетает башня немецкого танка, разваливаются борта. Голова маленького танкиста вновь появляется над башней. Из-за гребня высоты раздается выстрел. Башня смельчака брызжет снопом искр, а снаряд рикошетом фурчит над нами. Маленький танкист ныряет внутрь башни. Снова выстрел — и еще один немецкий танк качнулся, присел…».

Осенью 1941 года КВ вели, в основном, оборонительные бои, действуя из засад. В силу специфики такого боя (преимущество в обнаружении целей) в этот период плохая обзорность сказывалась не так сильно. Но с переходом к наступательным действиям проблема плохой обзорности проявлялась в полную силу.

Серьезные ошибки советского командования в применении тяжелых танков летом 1942 года нельзя объяснить лишь отсутствием опыта у молодых командиров и недостаточной оперативной подготовкой. Прежде всего, эти ошибки были обусловлены оперативно-тактической обстановкой. На юго-западном направлении противник захватил и прочно удерживал инициативу. Как следствие, действия нашего командования носили вынужденный характер, решения принимались и проводились в жизнь в условиях жесткого лимита времени. В результате действия недоукомлектованных танковых корпусов и наспех сформированных танковых армий оказывались не подготовленными в плане сосредоточения, разведки, увязки боевых задач, достижения внезапности, обеспечения материальными ресурсами и поддержки другими силами фронтов. На тактическом уровне это выливалось в разрозненные и несвоевременные атаки танков, экипажи которых не представляли себе ни местности, ни системы огня противника, ни дальнейшей задачи. Несогласованность и непродуманность этих атак позволяла противнику оперативно маневрировать своими наиболее мощными ПТС. В итоге наши танки вновь и вновь «вязли» на минных полях, гибли под фланговым огнем или, будучи брошенными своей пехотой, оказывались беспомощными против вражеской. В таких условиях большие потери танков, в том числе КВ, были неизбежны, а героизм советских танкистов позволял добиваться лишь частных успехов.

Кроме того, летом 1942 года возросли и небоевые потери КВ. Изменившийся масштаб и характер задач, решаемых танковыми войсками, увеличили в разы интенсивность применения танков, и тяжелых тоже. Для КВ, у которого были серьезные проблемы с моторно-трансмиссионной установкой (МТУ), это обернулось многократным увеличением числа отказов и поломок. Сплошь и рядом КВ не выдерживали длительных маршей, характерных для маневренных действий. Поэтому нередко, число тяжелых танков в танковых бригадах значительно сокращалось еще до боя, в следствии чего в танковых подразделениях довольно часто к моменту выхода на рубеж атаки оставались только средние и легкие машины. А это, в свою очередь приводило к росту потерь среди танков сохранивших техническую боеспособность.

Недостатки конструкции КВ усугублялись еще и концептуальными неувязками. Летом 1942 года германские войска, даже на стабильных участках фронта, не оборудовали мощных сплошных рубежей обороны, для прорыва которых и предназначались тяжелые танки. Немцы стороили свою оборону не сплошной линией, а методом узлов сопротиволения. Преодоление такой даже слабо эшелонированной очаговой обороны и ведение маневренных боевых действий в тактической глубине требовали от танков не высокого уровня бронезащиты, а повышенной оперативной подвижности, чем КВ не обладал. Сложилась парадоксальная ситуация — высокая противоснарядная стойкость КВ не обеспечивала им необходимого уровня боевой живучести. С другой стороны — столь высокий уровень снарядостойкости оказался не востребован. Оказалось, что в сложившихся условиях менее защищенные, но более подвижные и надежные Т-34 действовали много успешнее. Не было у КВ и превосходства над Т-34 в вооружении — и это был еще один парадокс: тяжелый танк имеет вооружение среднего танка, то есть на класс ниже.

В результате среди комсостава РККА появилось мнение о ненужности КВ. В глазах же руководства страны негативное отношение к КВ в войсках усугублялось еще и проблемами с его массовым производством. КВ были более ресурсоемкими, дорогими и менее технологичными, чем Т-34. Особо остро встал вопрос о целесообразности дальнейшего выпуска КВ в середине лета 1942 г., когда возникла угроза захвата немцами Сталинградского танкостроительного комплекса, ставшего одним из основных производителей Т-34 после эвакуации ХПЗ. Но надо отдать должное твердости и последовательности руководства государства в вопросах танкостроения. В такой сложной обстановке оно смогло не поддаться эмоциям и принять дальновидное решение, позволившее сохранить производство тяжелой бронетехники и не растратить опыт по ее разработке. На ЧКЗ, после его подключения к производству Т-34, 30% мощностей все же остались задействованы на производстве КВ, также была продолжена и разработка перспективных образцов тяжелых танков.

Конечно, в какой-то мере основные конструктивно-компоновочные просчеты удалось устранить на модификации танка КВ-1с (скоростной). Серийный выпуск этого танка начался на ЧКЗ 20 августа 1942 года. Масса КВ-1с стала меньше на 5 тонн практически при том же уровне бронирования, что вместе с совершенствованием узлов и агрегатов МТУ позволило  повысить надежность машины на марше и ее маневренность в бою.