ЗапОВО. Катастрофа в Белоруссии

Несмотря на такие условия командарм Голубев 20 июня 1941 года на совещании руководящего состава армии сказал: «Мы не можем сказать точно, когда будет война. Она может быть и завтра, и через месяц, и через год. Приказываю к 6 часам 21 июня штабам корпусов занять свои командные пункты». В начале суток 22 июня Голубев собрал в штаб офицеров штаба, все командиры дивизий и корпусов также находились у телефона в ожидании важных указаний. Но их не было. Только в 2:30 командарм 10-й армии получил приказ командующего округом: «Вскрыть красный пакет и действовать, как там указано». Но Голубеву вскрывать было нечего, так как все еще не утвержденные документы находились в штабе округа. На этом основании командующий армией отдал приказ о развертывании войск в соответствии с ранее отданными им устными распоряжениями.

Противник вышел к госгранице в полосе 10-й армии в 4 часа утра. Примерно в это же время навстречу ему стали выступать из мест постоянной дислокации (а это 25–40 км) стрелковые дивизии первого эшелона прикрытия госграницы. Авиация противника нанесла первый удар также в 4 часа утра, следующая волна бомбардировщиков атаковала белостокские объекты в 6 часов утра. Главным образом удары наносились по аэродрому. Соединения 5-го СК около 5 часов утра, не дойдя до указанных районов, вступили в бой с противником на неподготовленных рубежах. Корпус к 8 часам утра потерял устойчивую связь со штабом армии, а к 11–12 часам и эпизодическая связь была потеряна. Единственным способом связи корпуса и армии был обмен офицерами связи на автомашинах и броневиках.

Штаб армии к 9 часам утра переместился на командный пункт в лесу в 18 км западнее Белостока. Проводная связь была нарушена, радиостанции штаба и большая часть личного состава батальона связи армии были уничтожены попаданием двух авиабомб крупного калибра в казармы и гаражи батальона в Белостоке. Только к 13:00 радиосвязь была установлена.

К этому времени в штаб армии стали прибывать офицеры связи и стала проясняться обстановка. Все дивизии прикрытия госграницы вступили в бой, хотя и на неподготовленных рубежах. Резерв армии собрать в единый кулак не удавалось, одна из кавалерийский дивизий уже была связана боем, другая находилась на марше, соединения 6-го МК оборудовали переправы. На левом фланге армии «потерялась» 113-я СД, разведка, посланная на левый фланг, на протяжении 20 км наших воинских формирований вообще не обнаружила, зато встретила мелкие оперативные группы противника двигавшиеся на восток. Таким образом, железная дорога Варшава — Белосток и шоссе Косув — Вельск остались неприкрытыми. А 113-я СД попала под удар 2-й танковой группы немцев и, будучи внезапно атакована на марше, дивизия была разгромлена и отошла к окраине Беловежской Пущи. Командир дивизии генерал-майор Александров был ранен и попал в плен.

К 16:30 в штаб армии прибыл генерал Болдин, который привез директиву командующего ЗапОВО, переданную в ночь с 21 на 22 июня: «На провокации не поддаваться, границу не перелетать и не переходить...» К вечеру 22 июня этот приказ воспринимался уже как издевательство.

Болдин поговорил с командующим фронтом, после чего Д. Г. Павлов принял решение на создание конно-механизированной контрударной группировки в составе 6-го кавалерийского и 6-го механизированных корпусов под командованием И. В. Болдина, сосредоточив ее в районе Сокулка. В это же время в штаб армии прибыл офицер связи из 113-й СД и доложил обстановку в полосе этой дивизии. Обстановка оказалась очень тяжелой. Перемешав порядки с частями 49-й СД 4-й армии, остатки 113-й СД вели неорганизованный бой с противником в районе Боцки, причем в тылу этих двух дивизий уже находились подразделения противника. На стыке 4-й и 10-й армий образовался классический «слоеный пирог» из советских и немецких частей и подразделений, что сулило большие неприятности в дальнейшем. Несмотря на то, что силами двух резервных корпусов можно было нормализовать положение на стыке армий, командующий фронтом принял другое решение.

Далее происходит совсем непонятное — 22 июня в 22:30 начальник штаба 10-й армии П. И. Ляпин получает открытым текстом по телеграфу приказ начальника штаба фронта генерала Климовских в течение ночи на 23 июня отойти главными силами армии за реку Нарев. При этом начальник штаба фронта не только не соизволил выяснить обстановку в полосе обороны армии, которая была на тот момент не так уж и плоха, но даже не счел необходимым проинформировать командарма Голубева об общей обстановке в полосе обороны фронта и у соседних армий. Причем удаление указанного рубежа для отдельных стрелковых подразделений составляло 70–80 км, и произвести его за одну ночь было просто невозможно. Понимая, что сие мероприятие выльется в развал армии, генерал Ляпин сделал робкую попытку воспротивиться этому решению, но его возражения во внимание штабом фронта приняты не были.

Командарм 10-й армии и его начальник штаба понимали невозможность поставленной задачи, но все же довели ее до командиров соединений, тем самым «умыв руки». Командный пункт армии был свернут, и стал перемещаться в новый район, полностью утратив возможность управлять войсками. Отход войск в результате решений штаба фронта и «самоустранения» от управления войсками штаба армии проходил неорганизованно и превратился в паническое бегство.

Противник, введя в преследование войск 10-й армии подвижные соединения, нанес им сокрушительное поражение, захватив массу пленных, оружия, брошенной боевой техники.

В ЦАМО РФ имеется оперативная сводка штаба 1-го СК 10-й армии на 19:00 22 июня 1941 года, где сделана такая запись: «Связи со штабом 10-й армии в течение дня нет ни по радио, ни телеграфной». (ЦАМО, ф. 253, оп. 59060, д.2, л.2). О каком управлении войсками корпуса может идти речь если СВЯЗИ ВООБЩЕ НЕТ?!

Процитирую начальника связи 5-го СК Г. Ф. Мишина, он весьма красноречиво описал отход соединений 10-й армии:

«Штаб 10-й армии с переходом из района Белосток в район Волковыск систематически подвергался бомбардировке с воздуха, а с высадкой (?) воздушных десантов немцев на р. Зельвянка (в тылу Волковыска) был окончательно деморализован.

При отходе корпуса на р. Щура, на участке Берестовица — Волковыск, колонна штаба корпуса была сильно обстреляна высадившимися воздушными десантами немцев, что явилось началом дезорганизации управления войсками со стороны штаба 5-го стрелкового корпуса.

Командир корпуса генерал-майор А. В. Гарнов и начальник 1-го отдела штаба корпуса майор А. П. Неугодов поехали вперед в штаб армии и больше в штаб корпуса не возвращались (!). Куда они исчезли, мне до сих пор не известно.

Дивизии корпуса (вернее их остатки) на подходе к Волковыску захватил рассвет на открытых дорогах, что немедленно было обнаружено немцами. Беспрерывными мощными налетами немецкой авиации дивизии и их органы управления были окончательно деморализованы, большая часть техники, транспорта и живой силы уничтожена, а остатки рассеяны. Одновременно такая же участь постигла и остатки колонн штаба корпуса и его батальона связи. Начальник штаба корпуса полковник М. В. Бобков уехал искать штаб 10-й армии, который уже прекратил свое существование. Командующий артиллерией корпуса генерал-майор Г. П. Козлов исчез без вести.

Попав в окружение немцев, остатки рассеянных, никем не управляемых, перемешанных частей 10-й армии метались в разные стороны под беспрерывной бомбежкой с воздуха днем и ночью. Многие офицеры, проявив личную инициативу, начали собирать отдельные отряды и самостоятельно выходить из окружения».
(ЦАМО, ф. 15, оп. 977441, д. 2, кор. 23343, л. 224).