Гончаров Александр, артиллерист, шофер

В октябре 1943 года, после освобождения нашего села, я снова был призван в армию. В военкомате, посмотрев на ранение и забраковав для строевой службы, направили меня сначала на курсы шоферов, а потом в 12-й автополк заместителем командира учебного автовзвода. В наши задачи входила не только учеба, но практически все функции по работе транспорта на нужды фронта. Мы считались нестроевой частью, хотя подвоз снарядов и боеприпасов дело небезопасное, если учесть, что иногда приходилось их доставлять прямо на передовую, под артобстрелом и налетами немецкой авиации.

Пилоты у немцев были очень пунктуальные, если замечали что-нибудь подозрительное, то, сделав круг, обязательно возвращались чтобы перепроверить. Пройдут над головой, уйдут так далеко, что почти и не видно, а потом назад. У меня было очень острое зрение, и я настолько далеко видел, что часто командир полка брал меня с собой. Если ситуация с небом ухудшалась, то мы быстро останавливали машину, по возможности создав видимость, что она брошена: отбрасывали борта, раскидывали вокруг какие-то вещи, а сами прятались, кто где мог. Но все равно немцы, порой сделав круг, возвращались, а иногда, дав очередь, пролетали дальше.

Вот так, обеспечивая всем необходимым передовую 2-го Украинского фронта, я участвовал в Яссо-Кишиневской, а потом и в Будапештской операциях. Особенно тяжело пришлось при взятии Будапешта, там подвоз боеприпасов осуществлялся прямо на передовую, под очень сильным обстрелом. А вот наград за это нам не давали, ведь мы были нестроевой частью. Ну и Бог с ним, по-моему, главная награда — это жизнь!

В Румынии, в силу того, что служба шофером предполагает постоянные поездки, я побывал во многих городах. На удивление быстро я освоил румынский язык, и недели через три-четыре уже мог свободно говорить по-румынски. Порой румыны меня принимали за своего, настолько хорошо я выучил их язык. С местными возникли иногда «товарные» отношения. Если едешь куда пустой, то можно было взять попутно груз, за что румыны с благодарностью расплачивались целыми бочками вина.

Иногда удавалось найти и что-нибудь с заброшенных немецких складов обмундирования. Помню, мне очень понравились немецкие маскхалаты: изнутри белые, а снаружи пятнистые. Хочешь — выверни так, что на снегу не видно, а хочешь — наоборот. Немцы в плане техники и обмундирования были сильны!

Румыны, как народ, были очень дружелюбны несмотря на то, что их солдаты воевали против нас. Ка вли себя наши солдаты-освободители? Да по разному. В основном, дисциплина была хорошей, СМЕРШ не дремал. Дисциплина сильно упала, когда на фронт стали попадать уголовники. Сразу появились случаи кражи и у сослуживцев, и грабежи у местного населения, и дедовщину развели именно они!

Ко мне во взвод тоже попало несколько таких «блатных», из штрафников-уголовников, искупивших кровью свою вину перед Родиной. Но ведь искупив вину, мозги не поменяешь. После нескольких случаев краж и драк, а также откровенного хамства, пришлось их «перевоспитывать» на языке, который они понимали лучше всего. После «перевоспитания» я о таких случаях в моем полку не слыхал.

А вот что касается взаимодействия с другими частями. Однажды на поверке я увидел, что один из моих солдат достаточно сильно избит, весь в синяках. После расспросов выяснилось, что он заступился за какого-то румына, к которому приставали наши матросы дунайской флотилии. Ну, естественно, матросы были навеселе. Вечером, взяв с собой группу моих друзей-сослуживцев и этого избитого солдата, мы поехали на поиски этих моряков. Нашли их в весьма нетрезвом виде в одном из ресторанов. Слово за слово, завязался конфликт. Они, конечно, со своей морской терминологией и ужимками, вдруг один из них выхватывает пистолет. Стоявший рядом мой друг пытается его обезоружить, я и еще один товарищ ему пытаемся помочь, происходит случайный выстрел. Товарищу отстрелило палец, а моряку ранило ногу. Тут они быстро протрезвели, забрали его и с угрозами утащили к себе. Потом мы узнали, что они свою угрозу выместили на тех румынах, из-за которых и начался конфликт: подъехав ночью, обстреляли окно очередями. Но благо окно располагалось высоко, никто не пострадал, вся семья попадала на пол, только изрешетили весь потолок. Все-таки та румынская семья уехала от греха подальше. Вот и такое тоже бывало.

Помню, проезжая по Будапешту, из какого-то дома торчал немецкий сбитый самолет, он прямо воткнулся в верхний этаж носом по самые крылья, а хвост так и торчал...

А наших дорогих и бесконечно любимых ветеранов становится все меньше. Время — вещь неумолимая. И будничная рутина затягивает. И часто вспоминаем мы о дне победы только когда он наступает. И в этот день 9 мая так хочется вновь обнять наших дорогих и любимых, и сказать им спасибо, и даже поклониться им в ноги не зазорно будет. Но живут они от нас часто далеко, а жизнь наша сумасшедшая. И поэтому поздравления с днем победы было бы хорошо отправить ну хотя бы праздничной СМСкой, и напомнить, и сказать им, что несмотря ни на что мы о них помним и очень-очень любим. И желаем им всего самого-самого. Но главное — здоровья!