Военная цензура: служебная записка с выдержками из писем военнослужащих, 21 октября 1942 г.

Служебная записка 2-го спецотдела НКВД СССР в УОО НКВД СССР с выдержками из писем военнослужащих, изъятых органами ВЦ

21 октября 1942 г.

Зам. нач. управления особых отделов НКВД СССР старшему майору госбезопасности

тов. Осетрову

Сообщаю для оперативного использования выписки из писем, конфис­кованных отделением ВЦ НКВД Сталинградской области.

"...Вы думаете, что для меня страшен фронт или страшна смерть? На эти вещи я смотрю, как на явления — дождь или снег. Но только одно мне остается непонятным, что у нас кругом обман и насильствие, что мы на­столько демагогичны, что не видим действительности и говорим на белый предмет черный. Так выходит с нашей свободой, с нашей техникой, когда самолеты неприятеля днем и ночью парят в нашем российском воздухе. И, глядя на это, берет сомнение, что у нас развита техника, о которой гово­рят нам книги и лекторы. Лозунг «Все для разгрома» — есть только лозунг, но не действительность, о которой вам, может быть, я расскажу подроб­но, когда с вами увижусь в обстановке мира и свободной человеческой жизни, когда на земле восстановится порядок и истинная правда и правда народа. А на этом листе бумаги я упадническую свою философию изло­жить не смогу, да и при том, в окопе стоя, писать и думать больно уж мне неудобно: устает рука и буквы выходят некультурными, искаженными и обманными, как наша власть, за которую умирают люди под силой кула­ков и пулеметов, установленных за спиной наступающих, свободных и сознательных людей, людей сталинской эпохи. Так, сегодня опять пред­стоит голодный 45-километровый марш ближе к фронту, о котором так мечтают бойцы, ибо голодная угнетающая жизнь всем надоела и желает каждый или смерть, или раны и освобождения.

Я ничуть не оплакиваю свою судьбу. Вам, как единственному мне другу, я раскрываю нутро и содержание нашей действительности. Я буду вам пи­сать, пока есть возможность, а сейчас прощай... Тимка". (В г. Новосибирск, Карамзина, 81, Тороповой Э. Ю.)

«...Сегодня получил первое крещение, но ничего страшного нет, если жизнь не позволяет дальше существовать, хотя мы еще не жили, а только росли, скитались по тюрьмам и т. д. Жалко одно, что много народу пропада­ет за счет паразитов и их властвования над русскими, на костях которых построен был социализм; и их русские кости, они гулом стонут сейчас. За что? Неизвестно. Другое то, что наша жизнь коротка, а если и была бы длительна, то она не интересна. Настроение поганое, но если буду жив и отведут нас на отдых ближе к Камышину, пусть попаду под расстрел, а вас я посещу...»

И он же пишет: "...Теперь мне приходится сменить тебя, но вряд ли, мне кажется, так как тебя обратно взяли, а взяли люди те, которые ни воевать, ни работать не то не хотят, не то неспособны. Это евреи. Да, на русских костях был построен социализм и русские кости сейчас трещат всюду и везде. И это все мало русскому. Ему надо больше дать, чтобы он злее стал и опомнился, что евреи — это первый умный хищный паразит, притом тихий и хитрый, которому места давать нигде не надо. Настроение поганое, но духом не упал. Да чего духом падать, когда жить не хочется. Надоело мотаться и воевать за каких-то евреев и т. д. Ну, ничего, а жив-то все-таки я буду, хоть может быть буду калекой. Если погибну, то на своей земле поставьте мне свечу с надпи­сью на кресте: «Каторжанин за власть Советов». Не грусти и не убивайся обо мне горем. Я не один, здесь нас много..." (Из В. Ахтубы, Сталингр. обл.- в: 1).г. Камышин, 1-я Кирпичная, № 24; 2) Сталингр. обл., Камышинский р-н, Сест-ренский с/с, хут. Вихлянцево, Акифьеву Е. И.)

«...Нахожусь в эвакогоспитале. На днях выпишут и опять пойду на мя­сорубку. Положение дел у нас — дрянь. Как видишь, противник все прет вперед. Преимущество опять на его стороне. Большинство уже не верит в победу. Большая масса не симпатизирует нам. А тут еще союзники медлят со вторым фронтом. Я зашел теперь в тупик со своими убеждениями, видя всю эту картину. Некоторые симулируют и стараются всякими путями из­бежать и не попасть на фронт. Если в ближайшие дни союзники не откро­ют второй фронт, наше сопротивление бессмысленно, мы погибнем. Меня поражает, что у нас нет четкости, организованности во всем, как в тылу, так и на фронте...» (Из ППС 800, госп. 2029, Сталингр. обл., Николаевский р-н, с. Солодушино-в Яросл. обл., Нейский р-н,ст. Нея, заводский пос., Нейс-кая ул., № 5, Ольневу И. Е.)

«...Получили обмундирование еще в Ярославле. Ходим все в нем. Уже все пропало. Нижнего белья имею пару. Сменить нечем, да и та плохая. Постирать нечем — мыла нет. В бане не были с мая месяца. Вшей хватает. Спим где придется. Наступают холода. Обувь плохая и верхняя одежда плохая. Взять не­где, получить очень трудно. Не знаю, что будем делать. Питаемся тоже пло­хо...» (Из ППС, ПАС 2204, от Шибанова И. В.- в д. Сухареве, Чухломского р-на, Ярославской обл., Ливанову В. З.)

«...Нахожусь на юге, где очень жарко, но через день я должен выехать и вступить в бой с немцами под Сталинградом. Это значит — положить голову на семена. Пишу письмо с похода перед сближением с немцем и, безуслов­но, это есть мои последние минуты жизни, потому что я имею сведения о фронте и хочу тебе сообщить, что как эшелон к фронту подвезут, то из 4000 человек остается в живых всего 15–20 человек и то из больших командиров. Времени для того, чтобы разбить дивизию требуется всего лишь 15 минут...» (От Яковец В. Т., из Сталингр. обл., Неткачи- в Свердл. обл., г. Н-Тагил, Ле-бяжка, бар. № 8, Геращенко А. С.)

Смородинский