О реагированиях личного состава частей и соединений на приказ Ставки № 227, 14/15 августа 1942 г.

Докладная записка ОО НКВД СТФ в УОО НКВД СССР «О реагированиях личного состава частей и соединений на приказ Ставки № 227»

14/15 августа 1942 г.

Зам. народного комиссара внутренних дел Союза ССР комиссару государственной безопасности 3 ранга
тов. Абакумову

Поступившие за последнее время документы из особых отделов 21, 57, 63 и бывшей 1-й танковой армии о реагировании личного состава на приказ НКО № 227, свидетельствуют о том, что приказ бойцами и командирами частей принят с большим воодушевлением, как жизненно необходимое ме­роприятие для того, чтобы остановить и разгромить врага. Приказ поднял боевой дух личного состава частей, укрепил веру в победу над фашизмом и в корне пресек почву для трусов и паникеров.

Подавляющее большинство бойцов и командиров одобряют мероприя­тия, предусмотренные приказом № 227.

Работник оперотдела штаба 57 армии, военинженер 2-го ранга Горский пос­ле объявления приказа заявил: «...Приказ тов. Сталина издан своевременно и, безусловно, подымет дисциплину в Красной Армии на должную высоту, что даст возможность быстрее изгнать фашистских оккупантов с нашей земли. Отступать больше некуда. Волга — это последний рубеж, здесь нужно умереть или бить врага и идти на запад, другого выхода нет...».

Красноармеец роты охраны штаба 57 армии Волков, после объявления при­каза, в кругу бойцов роты высказался: «...Этот приказ должен положить конец тем неустойчивым людям, которые еще не понимают нашего правого дела и панически бегут с поля боя, чтобы защитить свою шкуру, позорят своих товарищей и всю Красную Армию...».

Красноармеец-автоматчик 809 СП (21 армия) Падалкин заявил: «...Я ни при каких обстоятельствах не отступал и в будущем не отступлю назад. Врага буду расстреливать беспощадно, пока в силах буду держать автомат...». На следующий день, участвуя в боях, Падалкин свое заверение сдержал, в борь­бе с тремя фашистами вышел победителем.

Старший лейтенант этого же полка Кудрешов сказал: «...Приказ исклю­чительно правильный. Отступать довольно. Будем упорно оборонять каждый метр нашей родины...».

Мл. лейтенант 1051 СП 300 СД (21 армия) Хуторянский, после прочтения приказа, заявил: "...Приказ тов. Сталина кладет конец нашему позорному бег­ству, заставит многих командиров тщательно готовиться, проводить и руко­водить боевыми операциями, придерживаясь указания «ни шагу назад»...".

Высказывая положительные реагирования на приказ Ставки Верховного Командования № 227, значительное число бойцов и командиров, особенно из личного состава частей, участвовавших в боях на бывшем Юго-Западном фронте, выражают сожаление о том, что данный приказ не был издан рань­ше, в период начала весенних боевых операций, когда наши войска находи­лись на старых рубежах.

По этому вопросу пом. нач. химотдела 21 армии майор Юдкин высказался: «...Приказ Наркома хороший и нужный в данной обстановке. Но его надо было бы издать раньше, тогда бы мы не отошли с зимних рубежей...».

Интендант 1-го ранга Матвейчук заявил: «...Приказ тов. Сталина пра­вильно отражает действительность и несомненно улучшит положение в борь­бе с немецкими оккупантами. Еще лучше было бы, если бы этот приказ был издан несколько месяцев тому назад...».

Лейтенант Ткаченко (46 АП 21 армия) в присутствии командиров штаба полка сказал: «...Приказ тов. Сталина вышел вовремя, но если бы он вышел еще в июне м-це, такого положения сейчас бы не было...».

После объявления приказа личному составу 293 СД, красноармеец Никитенко в разговоре с бойцами высказался: «...Приказ Наркома крепко бьет по тру­сам и паникерам. Тов. Сталин прямо указывает о тех мерах, которые будут приняты к трусам и паникерам, не только к рядовому составу, но и к средне­му, старшему и даже высшему комсоставу. Этот приказ надо было издать еще раньше...».

После объявления приказа НКО отдельные бойцы и командиры частей, ранее входивших в состав Юго-Западного фронта, высказывают недоволь­ство тем, что за неорганизованный отход и потерю отдельных армий ЮЗФ никто не понес ответственности.

Характерным по данному вопросу является высказывание техника-интен­данта 1-го ранга Хоха (57 армия), который сказал: «...Понесет ли кто возмез­дие и наказание за поражение 6 и 57 армий и вообще армий ЮЗФ, или все это так и останется безнаказанным? Ведь заранее всем было известно, что 6 армия идет в мешок...».

Среди личного состава, который положительно реагирует на приказ НКО, имеется и такая категория лиц, которая, вместе с положительными высказы­ваниями, выражает сомнение в том, что приказ воздействует на успех нашей армии, считает, что он издан поздно, что в связи с приказом увеличатся случаи измены родине, дезертирства и сдачи в плен врагу.

Работники оперотдела штаба 57 армии капитаны Габа и Сильненко выс­казались: «...Приказ очень ценный и нужный, но вышел он поздно и вряд ли он сейчас возьмет ту силу, которую он мог бы иметь, если бы вышел в мае месяце...».

Пом. командира батальона связи 124 СД 21 армии ст. лейтенант Гринь заявил: «...В этом приказе мне не нравится пункт, что наши силы стали мень­ше немецких. В связи с этим некоторые красноармейцы отступать не будут, а будут поднимать руки вверх, сдаваться в плен...».

Мл. лейтенант 1-го батальона 36 ТБр Романов среди командиров заявил: «...Такой приказ надо было издать раньше, когда мы были в районе Купянска, тогда у нас было достаточно сил, чтобы выполнить этот приказ, не до­пускать отступления за Дон...».

Воентехник 1-го ранга 1034 СП 21 армии Викулин заявил: «...Я чувствую, что вся тяжесть этого приказа обрушится на рядовой, младший и средний комсостав, который непосредственно находится в боях, а старшее и высшее командование как было в стороне, так и останется...».

Командир 812 СП 304 СД 21 армии подполковник Сорокин сказал: «...Мно­го издается приказов для частей, а для высшего начсостава не издают прика­зы, чтобы он не бросал своих частей...».

Военврач 2-го ранга 406 СП 124 СД (21 армия) Беспалько в беседе среди медработников сказал: "...Вышел приказ Наркома — «ни шагу назад», а кто будет отступать без приказа или бросать поле боя, тот будет расстрелян. Под этот шумок будут стрелять свои своих. При отступлении заградотряд будет задерживать отступающих, а последние, отходя с оружием, будут стрелять по заградотрядам. Будут стараться как бы больше расстрелять, а немцы в это время будут захватывать территорию. Заградотряды не помогут, это не то, что у немцев31 — хватает пулеметов на передовой линии и в заградотрядах. У нас же если поставить пулемет в заградотряде, то его не будет на передовой линии...".

Из данных материалов видно, что некоторые военнослужащие непра­вильно истолковывают приказ № 227, что является следствием формального подхода к пропаганде приказа со стороны отдельных командиров и политра­ботников.

Комиссар штаба 36 ТБр батальонный комиссар Аксевич, по поручению политотдела бригады, должен был ознакомить с приказом комсостав штаба бригады. Аксевич это мероприятие перепоручил опердежурному — капитану Самойлову, который ознакомил комсостав штаба в отдельности каждого под расписку.

Командир 2-го батальона 36 ТБр майор Гордеев, получив приказ, не объявил его личному составу, уехал из батальона по личному вопросу, при­каз был объявлен личному составу с опозданием.

Наряду с положительными реагированиями личного состава, среди ма­лоустойчивого и враждебно настроенного элемента имеются факты явно контрреволюционного, пораженческого проявления.

Мероприятия, предусмотренные в приказе, расцениваются как признак слабости нашей армии, в силу чего Ставка Верховного Командования начала прибегать к крайностям.

Создание заградотрядов и применение репрессий к трусам и паникерам, бегущим с поля боя, вражеский элемент пытается использовать в целях скло­нения неустойчивых людей к переходу на сторону врага и сдаче в плен нем­цам.

Приводим наиболее характерные факты.

Начальник отдельной дегазационной роты военврач 3 ранга Ольшанецкий в беседе высказал: «...Приказ Ставки — последний крик отчаяния, когда мы уже не в силах устоять против немцев. Все равно из этого мероприятия ничего не получится...»

По делу Ольшанецкого особдивом проводится документация фактов его вражеской деятельности, после чего он будет арестован.

Командир 8 роты 662 СП 21 армии Шевченко в частной беседе с команди­рами заявил: «...Остаток России в связи с этим приказом отдадут в руки нем­цев, ибо бойцы с винтовками не устоят против немецких автоматов и мино­метов, а отступать назад не дают заградотряды. Остается один выход — под­нять руки».

При подтверждении данного факта, Шевченко будет арестован.

После объявления приказа, мл. сержант 46 АП (21 армия) Герус высказался: «...Создание штрафных рот и батальонов, а также заградотрядов не испра­вит положения, ибо немец развил успех и будет продвигаться дальше, а мы как отступали, так и будем отступать... В случае отступления наших войск

дальше на восток, я вместе с нашими войсками не пойду, а просижу где-либо в укрытии, а потом следом за немцами пойду на восток и, таким обра­зом, приду к своим...».

Особдиву предложено Геруса подвергнуть аресту.

Санинструктор 41 ГвСП 14 ГвСД 63 армии Демченко после объявления при­каза сказал: «...Все это не поможет. Или свои всех перебьют, или все сдадутся в плен, но наша не возьмет...».

Красноармеец 555 СП 127 СД 63 армии Демихов среди бойцов подразделения заявил: «...Мы сейчас воюем, но фашизм все равно победит, это видно из того, что немецкие войска забрали уже половину Советского Союза, дальше отступать некуда, остается одно — сдаваться, а еще издали приказ. Поздно проснулись, надежды на победу нет...».

Данные о вражеской деятельности Демихова документируются, после чего он будет арестован.

Красноармеец пульбата 1 СД Живяков, в ответ на замечание командира о нарушении им дисциплины, обращаясь к бойцам, заявил: «...Вы хотите установить дисциплину по приказу Ставки, мы с такими как вы справимся на линии огня...».

Особдиву дано указание Живякова немедленно арестовать.

Красноармеец 203 СД Репин, после объявления приказа, среди красноармейцев заявил: «...Немец забрал почти всю Россию, а наше командование только проснулось.

Правительство устанавливает какие-то ордена Суворова, Кутузова, Невского, а армией не руководит. Если бы меньше занимались выпуском медалей и награждением, а больше дисциплиной, то дела давно были бы лучше...».

Старший сержант 817 ОСБ Дубоносов среди красноармейцев сказал: «...Что же тогда будет у нас, когда наши наших будут расстреливать на передовой, тогда лучше перейти на сторону немцев, все равно погибать от своих или от немцев...».

Особдиву предложено Дубоносова арестовать.

Красноармеец 549 АП 127 СД Кирьянов в беседе среди бойцов говорил: «...Наши бойцы голодные, оружие у нас негодное, командование наше мы видим только в тылу, а сейчас они сидят за 10 км и к бойцам на передовую не показываются.

Победить немцев мы не в состоянии...».

Пом. командира 36 ТБр майор Соснер, в разговоре с командирами о значении штрафных батальонов, высказал клеветническое заявление: «...Штрафные ба­тальоны вещь неплохая, но с ними получится так же, как и с дисциплинар­ными батальонами. На протяжении месяца весь командный состав пойдет в штрафные, а воевать будет некому...».

Красноармеец 17 ГвКП 5 ГвКД Калинушкин среди бойцов заявил: "...Приказ выпущен вредительский, в нем говорится — «не отступать ни на шаг», это для того, чтобы всех людей уничтожить...".

Выслушав это, красноармеец Фролов добавил: «...Это, пожалуй, верно. Этот приказ создан для уничтожения людей...».

Особдиву даны указания Калинушкина и Фролова немедленно аресто­вать.

Сержант 307 ОЗАД Ломоносов после объявления приказа выругался нецен­зурными словами и заявил: «...Все равно из этого приказа ничего не выйдет, армия не послушает этого приказа и будет отступать. Приказ издан уже по­здно, немцы захватили половину страны, и если будут поставлены заградот­ряды позади войск, то войска повернут оружие на заградотряды. Все равно война нами уже проиграна и победа будет за немцами...».

По делу Ломоносова проводится документация на предмет его ареста.

Об отрицательных реагированиях на приказ НКО № 227, особыми отде­лами армий проинформированы Военные советы армий.

Мною проинформированы Военный совет и политуправление Сталинградского фронта.

Селивановский