 |
 |
 |
||||
| |
|
|
СЕЙЧАС НА САЙТЕЧитателей нет |
Впервые опубликовано 09.11.2011 20:12
Последняя редакция 05.02.2012 15:17
Материал читали 16939 человек
<< Пред. страница - Страница 10 из 12 - След. страница >>
Вскоре из штаба полка пришел связной и принес приказ ждать повторной артподготовки, после чего опять будет дан сигнал к атаке. По радио же в этот момент была дана команда сидеть и ждать дальнейших распоряжений. Спустя часа три после неудачной атаки опять загрохотала наша артиллерия. Но стоял такой туман, что наблюдателям очень трудно было корректировать артиллерийский огонь, и, видимо, поэтому задачу пытались решить за счет увеличения плотности и интенсивности огня и снарядов явно не жалели. Авиация же в тот день не работала. Да, мне кажется, трудно было найти более неудачное время для начала наступления. Повторная артподготовка продолжалась чуть больше часа, и вот опять дан сигнал к атаке. Усиленная рота танков и несколько самоходок пошли вперед, а за ними двинулась наша многострадальная матушка-пехота. Но поскольку основу немецких оборонительных сооружений составляли железобетонные доты, которые были малоуязвимы даже при прямом попадании снарядов, особенно малого и среднего калибра, то плотность встречного огня оставалась очень высокой. Мы сразу же стали нести ощутимые потери. И если при прорыве обороны на границе Пруссии наши танки довольно безнаказанно подходили к этим дотам и в упор из пушек били по амбразурам, то здесь у немцев оказалось достаточно противотанковых средств, и уже вскоре было видно, как тут и там горят наши Т-34. К тому же видимость часто не превышала 50 метров, и танки действовали вслепую, на ощупь. Не то что километры, каждые 10 метров продвижения вперед давались нам немалой кровью. На каждой небольшой высотке, на каждой кочке была оборудована огневая точка. Из каждого подвала, из каждой развалины велся огонь. Причем бились немцы яростно и до конца, и я не помню, чтобы в эти дни кто-то из них сдавался в плен. Только к концу дня, ценой немалых потерь, мы прошли четыре линии немецких траншей и взяли намеченные опорные пункты. Вперед мы продвинулись не более чем на три километра. Боевые задачи дня не были выполнены и на 30 процентов. Ночь была нервная. Обычно ночью немцы избегали каких-либо активных действий. А тут, в буквальном смысле у себя дома, они дрались дерзко и отчаянно и в течение ночи дважды нас контратаковали. Причем один раз даже ввалились в наши окопы на небольшом участке, и дело дошло до штыков и саперных лопаток. Никто из них не ушел живым, но и в плен никого не взяли. А на следующий день, 14 января, у меня в батальоне случился позорный драп. Не скажу, что мне стоило большого труда остановить его, но момент был очень неприятный, не сказать критический. Утром немцы, проведя массированную артподготовку, предприняли яростную контратаку. Впереди шли танки, за ними пехота. И вот командир одной из моих рот начал истеричным голосом что-то кричать мне по телефону, потом то ли он бросил трубку, то ли связь прервалась, но было ясно, что там творится неладное. Я послал было в эту роту связного, но тут же решил, что пойду сам и разберусь на месте. Я разворачиваюсь и правой рукой с зажатым в ней пистолетом с силой бью его по лицу. Он падает, тут же опять встает. Я ору: «Назад! По местам!» Он поворачивается и бегом назад. Причем, смотрю, у солдат на физиономиях такая глумливая ухмылка - надо же, комбат их командира роты лупцует. И что интересно, у них никакой паники, видно, решили с командиром пробежаться просто так, за компанию. Судя по всему, у парня сдали нервы, и он потерял контроль над собой. Слава тебе Господи, что я не убил его! А ведь я намерен был это сделать. Вообще-то это был умный, интеллигентный парень лет двадцати семи, до войны работал где-то учителем. Через несколько часов он позвонил мне, доложил, что его ранило, и попросил разрешения покинуть роту и уйти в медсанбат. Будучи раненным, он не обязан был докладывать мне об этом, а тем более просить разрешения уйти. Думаю, он хотел напомнить о себе, как-то оправдаться и таким вот образом принести свои извинения. Ну а положение действительно было серьезным. По меньшей мере трижды немцы нас контратаковали, и всякий раз мы их заставляли откатываться назад. После третей отбитой контратаки была дана команда преследовать отступающего противника. Вперед пошли танки, за ними - то, что оставалось от батальонов нашего полка. Отступая, немцы не успевали закрепиться, и, что называется, на их плечах мы вошли в городок Грибен, который, судя по всему, являлся важным опорным пунктом противника на этом направлении. Этот день, как и предыдущий, как и последующих три, был на редкость тяжелым. Немцы держались за каждый дот, за каждый дом, за каждую складку местности. Но не думайте, что после прорыва первых эшелонов обороны противника мы вышли на оперативный простор. Такого понятия, как «оперативный простор», в Восточной Пруссии, наверное, не существовало. Сплошные линии обороны тянулись вглубь на многие десятки километров. Большие дополнительные трудности создавал сложный рельеф местности с его многочисленными озерами, болотами, реками, крупными лесными массивами. Кровь русских солдат текла рекой. |
|||
© THE RUSSIAN BATTLEFIELD, 1998 - 2023 |
Комментарии
Такой мотив, месть за убитых, скорее всего присутствовал и у НЕМЦЕВ, когда они НЕМЕЦКИМИ патронами расстреливали польских военнопленных под Катынью в ходе кровопролитного Смоленского сражения.
/katyn-revised.html
"Из воспоминаний участников всевозможных войн мы знаем, как трудно бывает перешагнуть через себя и убить сдавшегося в плен БЕЗОРУЖНОГО врага, если
этого требует сложившаяся военная ситуация. Например, невозможность конвоирования пленного в тыл. А вот если существует мотив мести за вражеские преступления, то психологически расстрелять пленного гораздо легче."
Может почитаешь это:
"В эти дни я впервые близко увидел пленных немцев, а однажды был свидетелем дикой расправы над пленными. Человек пятнадцать пленных солдат сидели на обочине дороги. Где и когда их захватили, я не знаю. Они сидели неподвижно, спиной к дороге, их стерегли два наших молодых солдатика с автоматами. Вдруг подъезжает «Виллис», и из него выскакивает офицер, как я потом случайно узнал, какой-то замполит из соседней дивизии. На ходу вынимает пистолет и с каким-то звериным рычанием направляется к пленным. Подойдя вплотную к крайнему из них, приставляет пистолет к его затылку и спускает курок. Немец падает замертво. Потом к следующему, к следующему. У него заканчивается обойма. Он быстро меняет обойму - и так он стреляет, пока все они с пробитыми черепами не легли в ряд. Немцы не молили о пощаде, не пытались бежать, не сопротивлялись. Умирали молча, как ягнята на заклании. Только в тот момент, когда замполит приставлял пистолет к затылку, каждый из них как-то съеживался и убирал голову в плечи - выстрел - и он мешком валится на бок или назад.
За день или два до этого мои ребята убили двух немцев, как только те поднялись из укрытия с поднятыми руками. Но еще за минуту до этого те немцы стреляли в нас, и их убили, можно сказать, в пылу боя. А тут происходила какая-то бойня, истребление, пусть врагов, но пленных, а потому беззащитных. Причем это не были какие-то эсэсовцы или полицаи- предатели. Это были обычные солдаты вермахта, каких я потом видел в большом количестве. Я стоял в каком-то оцепенении и с ужасом наблюдал эту сцену."
/shelkov/stranitsa-3.html
"Замполиты" и прочие выродки безнаказанно расстреливали немецких военнопленных без суда. Причём именно тем способом, каким были расстреляны поляки в Катыни.
Это не я придумал, а описал ветеран войны Михаил Шелков.
Что касается Дахау
Первый массовых казней советских военнопленных началась 27 августа 1941 года. В связи с трудностью сохранить убийства секрет, они были переведены в соседний тир на Hebertshausen. Сначала он проходил там на 4 сентября 1941 года, затем два-три раза в неделю дальнейшей executions.The тела кремировали как в Дахау [это была еще старая печь] и крематории Мюнхена, а прах на хранение в коллективные серьезной . После переходного периода, эсэсовцы были казненных сожгли в крематории в Дахау только еврейской совместной работы были использованы там, члены которого всегда были убиты спустя некоторое время. Члены этой рабочей группы была размещена в бункере и не вступают в контакт с другими заключенными Обычно вермахта не отправлять военнопленных в концентрационны х лагерях, если эти русские политических комиссаров, или активисты которой в соответствии с фюрером-Befehl бы быть выполнен после спешки.
Пожалуйста, обратите внимание, я бы appreiciate ответ на мои комментарии по электронной почте herbstolpmann@g mail.com
"Юррий" использует, какой-то интернет переводчик, отсюда и неграмотный русский. Что вы собственно хотели сказать?
Как хорошо, что у нас есть такие знающие люди, да! Сразу чувствуешь себя защищенней, веришь, что ежели супостат нагрянет, то мы ему - ух! накостыляем. Конешно! С такими-то экспертами!
Гпз это батальон.570 человек потому что 3 кухни.Пулеметная рота расчет телега.Плюс телега старшине и телега бк подвозить.Это важно.А численность состав количество взводов роли не играют.Но она должна быть типовой.Так же ка и взвод.Так же и по минометам.А 50мм должны собраны во взвод.Одинминомет+рп=телега.И так далее.
И обязательно саперное отделение.Оно должно комбату окоп копать и разминировать.Вот он не пишет тут что все заминировано было.А было у него радиостанция или нет не важно.Сообщил он что его роту один пулемет держит или нет.Какая разница.Все равно полк подойдет и развернет одну пушку и этот расчет уничтожит.
Отсюда вывод гпз батальон.Батальон-пульрота,минрот а-2взвода 50 и 82 мм и количество минометов не важно.Важно стандартный.Важно стандартный и важно один расчет=одна телега одна лошадь+расчету телега под мины.Это для 82мм минометов.Взвод 45-к.Взвод зенитных пулеметов.Максим на треноге.И так далее.
И эта гпз-батальон.Везла с собой бк на телегах.Уничтожила этот расчет мг минометами и 45-ми.Обошла 2 ротами с флангов.И саперное отделение все разминировало.И так далее по пунктам.Дать по башке этим писакам рацией и автоматами.Вместе с Иссерсоном,Шапо шниковым и Гареевым.Оптом всем.Достали уже.
The first mass executions of Soviet prisoners of war commenced on the 27th August 1941. Due to the difficulty to keep the killings secret, they were moved to the nearby shooting range at Hebertshausen. It first took place there on the 4th September 1941, followed by two to three times a week of further executions.The bodies were cremated in both at Dachau [this was still the old oven] and Munich crematoriums and the ashes deposited in a collective grave. After a transitional period the SS-men had the executed men burned in the Dachau crematorium only, a Jewish work team was used there whose members were always killed after a certain time. The members of this work team was housed in the bunker and did not come into contact with other inmates Normally the Wehrmacht did not send Prisoners of War to a concentration camps unless these Russians were Political Commissars, or Activists which according to a Führer-Befehl would be executed post haste .
Спасибо Вам, капитан Шелков!
Капитан Шелков, командир второго батальона 852-го стрелкового полка 277-й стрелковой дивизии.
Мой ВАМ поклон до самой земли.